«Запоминается последняя фраза — это Штирлиц вывел для себя, словно математическое доказательство. Важно, как войти в нужный разговор, но еще важнее искусство выхода из разговора».
Что ж, правильность этой аксиомы можно проверить, не только играя в шпионские игры. Доказательства будут повсюду, даже при прогулке по парку. И не просто по парку, а по тому, который во всем своем убранстве несет некий набор смыслов, некую легенду, которую предстоит только разгадать. И без которой любое садовое пространство становится лишь простым набором лишних и непонятных деталей. Истине этой не одна сотня лет, известна она была и устроителям одного из первых садов семейства Медичи в благословенной Флоренции.
Как бы не был извилист ваш маршрут по садам Боболи, выходить вам придется через небольшой проем в стене, прилегающей к левому крылу дворца Питти. Именно там вас и будет ждать самая запоминающаяся из всех увиденных деталь – скульптура уродца, реально существовавшего карлика Браччо ди Бартоло, представшего перед вами в образе Вакха.
Несколько лет назад администрация садов Боболи провела социологический опрос и выяснила, что фонтан дель Баччино (маленький Бахус) вызывает в народе ожесточенные споры. В этом мире победившей повсюду толерантности люди, глядя на эту скульптуру, выражали отнюдь не толерантное мнение об омерзительности этого обнаженного гнома. Ден Браун вторит результатам опроса и устами своей, по-видимому, не очень умной героини романа «Инферно», заявляет: «Господи Боже, Медичи могли купить любой шедевр на свете, а выбрали это?!».
Но, оказывается, - подводит черту под результатами соцопроса администрация парка, - именно эта, оскорбляющая чьё-то девственно чистое сознание, фигура лучше всего и врезалась в память посетителей и оставляла несмываемый на некоторое время след.
Это отнюдь не единственный пример размещения гномов, карликов, уродцев и других полумифических существ в парках. Практически столетие спустя, после Козимо I Медичи, гномы будут населять буквально каждую резиденцию. Просто Боболи был первым. Это сейчас гномы в саду удостаиваются лишь презрительной усмешки и обвинения в безвкусице от мнимых знатоков и ценителей садового искусства. А было время, когда эти карлики не просто украшали, но и рассказывали очень много о владельце, о его переживаниях и мечтах.

А с Браччо ди Бартоло всё просто. Родился он в самом начале XVI века и родители, как только поняли, что вырастет ребенок карликом и уродцем, продали его заезжим комедиантам, тем самым спасая ему жизнь. Оттуда он попал в свиту Козимо I Медичи и стал, благодаря своему уму и смекалке, любимым уродцем из пяти уже состоявших на службе. Они получил имя Морганте (Гигант) и по хозяйственным документам числился вещью, наряду с одеждой и кухонной утварью. Но Медичи относился к нему, как к человеку – подарил ему землю с правом собственности и передачи по наследству, а также разрешил жениться. У Морганте были дети и содержались они за счет Медичи. Кроме обязанностей шута и диковинной безделушки, у карлика была вполне себе серьезная работа. Еще в детстве он научился разнообразным способам ловли птиц и служил при дворе Медичи охотничьим птицеловом. Когда карлик умер, то над его могилой была произнесена торжественная речь: «Гном, носящий имя гиганта, что лежит в этой богатой могиле, имел природу, цвет и подобие человека, зверя, и птицы. Это было так экстравагантно и так ужасно, что выглядело прекрасно…»

Карлик Морганте, сидящий на черепахе и воздевший руку к небу, как будто только что сошел с Олимпа – это, конечно же, ирония и провокация. Но ирония, понятная лишь тем, кого хоть немного интересует то время. Время, когда люди еще не разучились смеяться сами над собой. Тогда будет понятно и отчего черепаха, и почему карлик гол, и откуда этот жест. А главное почему у этой скульптуры огромное количество копий. А тем, кто посещал сады Боболи только лишь для того, чтобы стояла галочка в нужном списке, уродец Баччо ди Бартоло запомнится лишь как омерзительный голый толстяк.

Варвара Байрамова, Санкт-Петербург

Собкор фестиваля «Сады и люди»