Надо обладать, конечно, особым даром красноречия, каким обладают лишь большие сказочники или журналисты, чтобы описывать средневековые дворцы мавританских правителей Аль-Андалуса. Василий Иванович Немирович-Данченко, старший брат известного театрального деятеля был увлеченным путешественником и журналистом. То ли страсть к сказкам о давно прошедшем времени, то ли любовь к Испании привела его в начале XX в Андалузию. Страницы его «Очерков» превращаются в 1002, 1003 и последующие сказки, местом действия которых уже становится предгорья Сьерра-Морены.
«- Вам случалось ли что-нибудь читать о "Медине-ас-Сахра"?
- Нет! Я слышал, Сахра была невольницей Абдеррахмана III.
- Он ее назвал султаншею цветов и построил для нее целый город близ Кордовы. От него ничего не осталось, хотя, существуй он теперь, сюда съезжались бы из целого мира любоваться на это чудо. Сахра или Захра была действительно невольница, но такой дивной красоты, что она делала с Абдеррахманом все, что приходило ей в голову. Желая создать нечто достойное ее и считая тогдашнюю Кордову недостаточно прекрасной для этого, он выбрал в трех верстах от своей столицы, у подножия горы Аль-Гурия, действительно райский уголок. Тридцать лет тысячи рабочих и "артистов" под его личным наблюдением созидали там потом дворцы за дворцами, причем единственным материалом для них был разноцветный мрамор, а для колонн употреблялась африканская яшма... Выше всех красовался Альказар -- ее местопребывание, которое арабские поэты того времени называли "цветком вселенной": до того он был изящен, легок, нежен, с сквозными галереями, ажурными, точно выточенными кружевными стенами, стройными, похожими на стебли башенками, купола которых горели чистым золотом, а стены самыми драгоценными мозаиками.<…>Золоченая бронза дверей сверкала на солнце. Арабески стен представляли тонкую лепную работу и такие сочетания цветов, что художники и арабы со всех концов Африки и Испании приезжали сюда изучать их. Но лучше всего была "зала", где висела с высоты кипарисового, отделанного серебром, золотом и бирюзою потолка громадная жемчужина, считавшаяся настоящим дивом и присланная Абдеррахману в подарок Константином Порфирородным. Стены были убраны эмалью, заключенною в рамы, усыпанные драгоценными камнями. Зеркал тогда еще не существовало, но в полах были бассейны, наполненные ртутью, по свидетельству Эль-Махари. В них смотрелись красавицы Альказара…»

Впрочем, свидетельство Ахмада аль-Маккари, прославленного историка, оставленное потомкам двумя веками ранее, тоже принадлежит к разряду сказок. Сам летописец садов этих c бассейнами из ртути не видал, но описал их весьма красочно и тоже со слов своего коллеги и предшественника Мухаммад аз-Зухри. Но и тот очевидцем не был, но обладал прекрасным слогом: "…кровля (павильона – прим. мое) была отделана золотом и толстым и чистым стеклом, так же, как и его стены; его черепица была из золота и серебра. В центре зала был пруд, наполненный ртутью, и по обе стороны от гостиной открывались восемь дверей, в виде арки из слоновой кости и черного дерева, так что лучи солнца, войдя через эти двери, отражались в его бассейне и стенах, создавая затем светящийся и ослепляющий свет. Когда правитель хотел напугать присутствующих или изумить иностранного посла, он делал знаки своим рабам, и они мешали эту ртуть, в результате чего салон наполнялся пылающими блесками, похожими на сияние молнии, создавая впечатление, пока ртуть двигалась, вращения помещения в воздухе. Некоторые говорят, что это зал вращался, чтобы противостоять Солнцу, следуя его курсу, в то время как другие утверждали, что он был закреплен, не двигаясь вокруг пруда. Ни один другой Властелин, ни среди неверных, ни среди мусульман, не строил ранее ничего подобного, но только Абд ар-Рах̣мāн смог сделать это из-за изобилия ртути, которая там была".

Бассейны из ртути встречаются и в других описаниях дворцов арабских властителей Каира, Багдада, Мосула. Современные ученые до сих пор спорят – были ли, не были ли. Однако, только кордуанский дворец Абд ар-Рахмана III обходят своим молчанием. Оно и понятно. Одно из самых крупных, если не единственное открытое месторождение ртути, известное еще с древнеримских времен, находилось, да и находится до сих пор в ста километрах от Кордовы в местечке под названием Альмаден.
Владеть Альмаденом – значит владеть миром. Так считали в веке XI, так считали и в веке XX. Именно поэтому возле Альмадена шли ожесточенные бои во времена гражданской войны 1936-1939 годов. А пока шла война, в городе Париже открывалась Всемирная выставка, куда были приглашены лучшие сыны Испании Пабло Пикассо, Жоан Миро и другие. Архитектор Жозеп Льюис Серт спроектировал здание павильона, а заодно пригласил поучаствовать в выставке американского скульптора Александра Колдера.
Александр Колдер – основоположник кинетического «двигающегося» искусства, тогда был еще мало кому известен. То ли под влиянием Пикассо, то ли оттого, что и правда сочувствовал молодой испанской республике, Колдер с радостью согласился принять участие в выставке, где решил отразить свое отношение к захвату войсками Франко рудников Альмадены в виде создания кинетического фонтана. Кто знает – читал ли он арабские сказки о славном прошлом дворцов Кордобы или нет, но фонтан он решил создать из ртути.

Позже, в своих дневниках, он описывал процесс создания этой инсталляции. Одной из самых сложных задач, с инженерной точки зрения, был расчет высоты струи потока. Необходимо было обеспечить течение жидкого металла, но не допустить его разбрызгивания. Поэтому были придуманы три чаши, с определенной кривизной дна, чтобы поток ртути не был бы слишком бурным. Все опыты он проводил на воде, поскольку ртуть прибыла только в день открытия выставки. Но все расчеты оказались верными. Успех его работы был несомненным и даже затмил «Гернику» Пикассо. Посетители забавлялись тем, что кидали в фонтан монетки, наблюдая за тем, как они плавают по поверхности. Всего фонтан «заработал» 15000 франков.
После окончания выставки фонтан был демонтирован и оставлен в собственности Колдера. Долгое время он оставался в мастерского художника в Париже, пока в 1975 году Колдер не пожертвовал его для Фонда Жоана Миро. Снова фонтан предстал перед публикой на Венецианской биеннале в 1977 году, а затем на выставке в Софии в 1987 году. Наконец, только 1990 году Фонд Миро обеспечил достаточную защиту для демонстрации работы в виде стеклянного саркофага. Управление рудников в Альмадене предоставил Фонду в безвозмездное пользование 500 литров ртути (почти 7000 тонн) на общую сумму 6,5 миллионов песет. И теперь каждый желающий без особого для своего здоровья вреда может приобщиться к современному искусству. Потому как искусство древней Андалузии кануло в Лету.

Варвара Байрамова, Санкт Петербург

Собкор Фестиваля «Сады и люди»